Название: Магистраль I-10
Автор: feel_right
Бета: Addie Dee
Рейтинг: R (мат; тематика)
Пейринг: J2, ОМП/Дженсен (условно)
Жанр: слеш, АУ
Размер: 1 725 слов
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: МПРЕГ; все плохо, очень плохо, еще хуже, вас предупреждали.
читать дальше
Джаред хмурый, долговязый и вызывающе непрямой. Он стоит на пороге квартиры, выгнувшись плечами и позвоночником, и пространство вокруг приобретает вес, давит, крутит. Дверной косяк в сравнении с ним прямолинеен, как идеальная математическая функция.
— Да, Саймон, детка, — мурлычет в трубку Дженсен, — твой парень прибыл.
**
— Давай свой чертов образец, — говорит Дженсен.
— Сегодня не получилось, — привычно отзывается Джаред.
И так третий день. Джаред прошел школу начальной медподготовки и справляется со своими обязанностями по части осмотров Дженсена и утренних гигиенических процедур, но, в конце концов, Джаред должен быть здоров, как бык, раз он сюда попал, и эта хрень с недостачей его спермы начинает доставать даже Дженсена, а он очень терпеливый парень
— Дженсен, ребятам привезти тебе ещё шприцов? — спрашивает Саймон, и за спиной у Дженсена Джаред ломает что-то пластиковое.
— Нет, — отвечает Дженсен, чуть фыркая на саймоново «почему?» — Мы с Джаредом нашли общий язык.
Это значит: «Мы с Джаредом занимаемся сексом». Это значит: «Мне не нужны твои гребаные шприцы для спермы, потому что этот парень и так без заморочек ебет меня в жопу, и скоро имплантированный в меня мешок с яйцеклетками, наконец, разродится».
Джаред, услышав столь явную, вывернутую ложь, даже прекращает свою иррациональную деструктивную деятельность.
Дженсен знает, зачем врет: меньше процедур, больше проверок Джареду. О да, гораздо больше и глубже. Реванш за выкинутую из окна кофеварку.
**
А потом приходят парни из сервисного обслуживания, и у Джареда совсем срывает тормоза.
Он и до этого ломал весь комфорт дженсенова мира: телефонную трубку, раз за разом, стаканы, даже долбаную зубную щетку. Рвал нервы. Но никогда не говорил, что же он ненавидит, хотя ненавидит самое обыденное.
**
Ненавидит, когда Дженсен принимает всё — унизительные процедуры, аморальное обращение — запросто, мимоходом, похуистично. Джаред ненавидит привычку Дженсена игнорировать насилие и смиряться с дерьмом. И Джаред ломает пластиковые корпуса бытовой техники, грубит парням из сервисного обслуживания, сервисного обслуживания Дженсена — словно Дженсен микроволновка, чёрт.
Тогда же выясняется, что они несовместимы и детей быть не может — та самая глухая зона вероятности: двадцать процентов, что гены не сцепятся.
Джареда выпроваживают из казенной квартиры, закрывают за ним все замки; не Дженсен — всё те же парни из сервиса.
**
Спустя прорву времени Джаред вскрывает дверь автогеном: всё равно заметят, так что уж мелочиться. На пороге его с чашкой кофе, как какой-то долбаный аристократ, встречает незнакомый парень.
— У нас сломались замки? — спрашивает он, и за его спиной из ванной выруливает Дженсен. У него на левом запястье пластиковый браслет, на котором обычно пишут основные данные суррогатного отца: группу крови, резус фактор, аллергены. Таким браслетом окольцовывают только беременных.
Значит, Дженсен уже в деле человеческого воспроизводства.
Что, впрочем, не мешает Джареду вытащить его из квартиры, запинаясь сначала о парня с разбитым носом, потом о порог, потом о баллоны с газом.
**
Джаред похищает Дженсена, идиот, увозит, туда, где нет медицинской помощи и телевизора, нет датчиков и ректальных термометров по утрам, куда не звонит его долбаный куратор Саймон и никто не говорит Дженсену, что ему делать. Только Джаред, но Джареда всегда можно послать на хуй, этот пацан и так постоянно злится, поводом больше, поводом меньше, какая разница.
Дженсен пробует. Сделать себе обед (господи, как давно это было, чёрт, блять, ну и гадость, фак, горячо), взять напильник (ещё давнее, а вот теперь шрам останется, твою мать) и много других классных вещей, за который он ответственен сам. Сам. Потому что он так хочет.
— Они вернут меня, — Дженсен знает, знает, что вернут. Этот дом, этот парень, неловкий, нескладный, назначенный богом выпускать бабочек, сраный идиот. Выпустил бабочку, бабочка инвалид, бабочка теперь знает, какая она убогая, потому что живет в банке и завтра её нашпилят на иглу. Нервный срыв.
Их находят, конечно. Джареда ждет тюрьма, Дженсена — инкубаторий. Дженсен ласков с Саймоном, ласков, как ласковы к земле подушечки на лапах охотящегося льва. И Саймон покупается, организует ему свидание с Джеем, будто тот отец плода: не в обычном зале для свиданий, поделенном напополам стеклом, а в комнате для допроса, где между ними только стол. И охранник, здоровенный тупой мудак с таким брюхом, словно у него самого там взвод эмбрионов. Но охраннику плевать на Дженсена: в его мире тот хуже бабы. Он следит только за Джаредом.
Джаред неподвижен. Джаред сломан невыполнимой мечтой.
А Дженсен пьян своей грязной кровью, отравляющей его послушный-послушный разум. Он думает, наверное, задницей, и был бы повод, но они ведь даже не трахались.
— Я прощаю тебя, — говорит Дженсен и обнимает ладонями запястья, закованные в наручники. — Я прощаю тебя и всю твою придурь. Будь счастлив.
Джаред смотрит на него и не вырывает рук, потому что смертельно устал: провоцировать на действие толпу — легко, чистая манипуляция. Тянуть из болота одного, за душу, за пятки, изо всех сил, спасти одного — слишком близко, слишком больно, бесполезно. Пустое барахтание. Среди беспокойных движений дженсеновых пальцев он улавливает, как что-то царапает кожу. Улавливает обрывок фразы, на грани слышимости, замаскированной вздохом, и пока Дженсен отпускает, уходит, выходит прочь, мозг собирает, как паззл, слова.
«Покажи мне, парень».
За браслет наручника втиснута раскладная отмычка. Он учится пользоваться ей несколько дней. Остается выбрать нужные двери.
На всё у Джареда уходит неделя — потому что снаружи Дженсен потратил на всё месяцы.
Форд, дорога, Джаред, Дженсен за рулем и по двести грамм токсикоза каждое утро.
У Дженсена напрочь отсутствует инстинкт материнства: Джаред постоянно отбирает у него пиво и торгуется из-за сигарет.
— Иди на хуй, парень.
— Я неделю буду ходить за завтраками.
— И обедами.
У Джареда на языке вертится мгновенный злой ответ, но цель — отобрать сигареты, цель достигнута, ответ — к чёрту.
**
Эта дорога полна молчания. Наверное, это самая скучная дорога за всю их жизнь.
Никаких жестких металлических стульев, к которым прилипаешь задницей, на которых невозможно сидеть прямо, лишь неловко укладывать кисти рук на коленях, пытаясь как-то прикрыть пах. Джаред не спрашивает:
«Ваше имя?» — «Дженсен Росс Эклз».
Лента пресного пейзажа за окном. Как долгий сон.
«Ваша группа крови?» «Аллергии?» «Перенесенные заболевания?» «Выкидыши?»
Джареду совсем ничего не надо говорить.
— Бурито или хот-дог? — вот и все, что спрашивает Джаред; у него скрипучий, на согласных срывающийся в хрип, голос. Он очень долго молчал.
— Ананас.
Джаред смотрит на него, как на душевнобольного.
— Ананас, — это даже не вопрос.
— Да, — спокойно отвечает Дженсен, потому что он хочет свой долбаный ананас, а не играть в «орава какаду выучила одно слово».
**
— Как ты будешь рожать? — спрашивает Джаред: Дженсен просто потрясающе игнорирует растущий живот. Словно это большая обогревающая мозоль, которая просто отвалится с окончанием зимы.
— Я застрелюсь, — флегматично отвечает Дженсен. И Джаред ему верит.
**
Самый пиздец начинается в Таллахасси, когда ребенко-адская конструкция внутри Дженсена начинает давить на все органы, расположенные там легально, с волеизъявления господня. Законопослушные граждане штата «Дженсен» начинают болеть и ныть, как бы он ни лег. Это время запоминается Джареду как русские горки, выкованные в глотке самого дьявола.
Спустя месяц Джаред покупает колу в придорожном магазинчике, и Дженсен — округлый, нелепый и не очень-то дружелюбный (у него были кое-какие проблемы с непроизвольным мочеиспусканием, и он психует до сих пор из-за этого) — заходит туда следом, чтобы взять (или, может, своровать) пачку мармелада. Но из-за прилавка торчит парень, тот самый парень, и Дженсен, недолго думая, с нейтральным выражением лица достает из-за пояса беретту и простреливает отцу своего эмбриона колени — сначала левое, потом правое.
Джаред слышит болезненные вопли и никогда ещё Дженсен не пугал его больше, чем сейчас.
— Я бы с удовольствием впендюрил это тебе в брюхо, — перегнувшись через прилавок, Дженсен цедит слова сквозь зубы, — говнюк.
Серая футболка задралась и виден круглый, как часть идеальной сферы, обтянутой идеальной кожей, живот. Дженсен нервно одергивает полы куртки, хоть та всё равно не сходится, и прячет обратно пистолет. Когда он идет от двери магазина до автомобиля — позволяя себе перекатываться лишь чуть-чуть — Джаред хочет его просто невыносимо.
**
Когда плод пинается особо сильно, Дженсен закрывает глаза и с его лба ползет пот. Грудь перестает ходить ходуном лишь тогда, когда Дженсен судорожно сжимает рукоятку заряженного пистолета.
Он никогда не позволяет себе то, что Джаред видел раньше у женщин.
Дженсен никогда не обвиняет свой плод, он действительно не стремится его убить. Дженсен просто не планирует жить дольше момента начала схваток.
**
Это начинается раньше всех положенных сроков.
Мужчины носят дольше, но Дженсен…
Дженсен потерял беретту, и Джаред в жизни не признается сходящему с ума в агонии Дженсену, где оружие.
Джаред слушает, как с заднего сидения Дженсен сначала ругается на чем свет стоит, потом стонет, будто ему кишки выкручивают, потом — умоляет в бреду.
Джаред слушает, и его ногу уже сводит от того, как сильно он вдавил в пол педаль газа, выжимая из машины последнее.
Когда они добираются до ближайшего городка с лазаретом, когда находится хирург, ошарашенно осматривающий Дженсена, Джаред наконец может расслабиться. Должен. Должен. Иначе из его плеч, шеи и спины можно будет выстругать новое распятие для Христа.
Джаред не может поверить, что сейчас всё закончится, он рвется туда, внутрь помещения, куда спрятали Дженсена. Он нихрена не соображает. И медсестра, которая впускает его — видимо, тоже.
Дженсен спит на столе, в ворохе белых материй, раскуроченный, вскрытый, как взорвавшаяся труба. Он взрезан и подвернут с краев, бордовый, алый, глянцевый, голый кишками.
Из него достают и обрезают. Розовые. Мелкие. Умещаются, кажется, на одной ладони. Непонятные.
Джаред едва успевает выбежать из операционной; его тошнит в коридоре. Не от отвращения. Розовые вынутые почти перекрыли впечатление от Дженсена-прорванной-трубы. Почти.
Их двое. Обе девочки. Дженсен их успешно игнорирует и жалуется на дикую боль из-за шва.
Их надо оставить. Их надо отвезти в инкубаторий. Их надо покормить.
Джаред держит в руках мелких орущих уродцев и даже кошка в его детстве весила больше. Они очень мягкие, везде, их шеи и черепа. Одно у них стальное, точно: глотки.
Джаред не знает, как их теперь положить обратно в кроватку, и Дженсен забирает одну.
— Ничего не чувствую, прикинь, — усмехается он. — Просто какая-то странная мелкая хрень.
**
На третью ночь. Ни Джаред, ни Дженсен даже не просыпаются. Не чувствуют.
Утром врач со скучным сочувствием в голосе говорит, что так бывает: младенцы просто перестают дышать. В этом нет вашей вины. Синдром внезапной младенческой смерти.
**
Дженсен закапывает их тела сам. Джаред не может.
**
В мотелях они берут комнаты с двумя кроватями.
Иногда Джаред молча проводит пальцем по стеганому шраму, стянувшему две половины дженсенового живота.
— Иногда, — произносит однажды Дженсен, глядя в окно, и под пальцем Джареда его пресс двигается, — беру в руку упаковку пива или дрель. И точно знаю, что она весила столько же.
Розовая кожа на самой кромке разреза его глаз болезненно воспалена. Они ни разу не говорили об этом.
— Представляешь, — Дженсен хмурится и сбивается на вдохе, — как сраное пиво за шесть баксов.
Джаред накрывает ладонью его живот; мышцы под его ладонью рвано дергаются.
**
В мотелях Дженсен берет комнаты с одной кроватью — неважно, одноместной или двухместной. Джаред всё равно всегда спит так, словно впаялся в его спину.
Автор: feel_right
Бета: Addie Dee
Рейтинг: R (мат; тематика)
Пейринг: J2, ОМП/Дженсен (условно)
Жанр: слеш, АУ
Размер: 1 725 слов
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: МПРЕГ; все плохо, очень плохо, еще хуже, вас предупреждали.
читать дальше
Джаред хмурый, долговязый и вызывающе непрямой. Он стоит на пороге квартиры, выгнувшись плечами и позвоночником, и пространство вокруг приобретает вес, давит, крутит. Дверной косяк в сравнении с ним прямолинеен, как идеальная математическая функция.
— Да, Саймон, детка, — мурлычет в трубку Дженсен, — твой парень прибыл.
**
— Давай свой чертов образец, — говорит Дженсен.
— Сегодня не получилось, — привычно отзывается Джаред.
И так третий день. Джаред прошел школу начальной медподготовки и справляется со своими обязанностями по части осмотров Дженсена и утренних гигиенических процедур, но, в конце концов, Джаред должен быть здоров, как бык, раз он сюда попал, и эта хрень с недостачей его спермы начинает доставать даже Дженсена, а он очень терпеливый парень
— Дженсен, ребятам привезти тебе ещё шприцов? — спрашивает Саймон, и за спиной у Дженсена Джаред ломает что-то пластиковое.
— Нет, — отвечает Дженсен, чуть фыркая на саймоново «почему?» — Мы с Джаредом нашли общий язык.
Это значит: «Мы с Джаредом занимаемся сексом». Это значит: «Мне не нужны твои гребаные шприцы для спермы, потому что этот парень и так без заморочек ебет меня в жопу, и скоро имплантированный в меня мешок с яйцеклетками, наконец, разродится».
Джаред, услышав столь явную, вывернутую ложь, даже прекращает свою иррациональную деструктивную деятельность.
Дженсен знает, зачем врет: меньше процедур, больше проверок Джареду. О да, гораздо больше и глубже. Реванш за выкинутую из окна кофеварку.
**
А потом приходят парни из сервисного обслуживания, и у Джареда совсем срывает тормоза.
Он и до этого ломал весь комфорт дженсенова мира: телефонную трубку, раз за разом, стаканы, даже долбаную зубную щетку. Рвал нервы. Но никогда не говорил, что же он ненавидит, хотя ненавидит самое обыденное.
**
Ненавидит, когда Дженсен принимает всё — унизительные процедуры, аморальное обращение — запросто, мимоходом, похуистично. Джаред ненавидит привычку Дженсена игнорировать насилие и смиряться с дерьмом. И Джаред ломает пластиковые корпуса бытовой техники, грубит парням из сервисного обслуживания, сервисного обслуживания Дженсена — словно Дженсен микроволновка, чёрт.
Тогда же выясняется, что они несовместимы и детей быть не может — та самая глухая зона вероятности: двадцать процентов, что гены не сцепятся.
Джареда выпроваживают из казенной квартиры, закрывают за ним все замки; не Дженсен — всё те же парни из сервиса.
**
Спустя прорву времени Джаред вскрывает дверь автогеном: всё равно заметят, так что уж мелочиться. На пороге его с чашкой кофе, как какой-то долбаный аристократ, встречает незнакомый парень.
— У нас сломались замки? — спрашивает он, и за его спиной из ванной выруливает Дженсен. У него на левом запястье пластиковый браслет, на котором обычно пишут основные данные суррогатного отца: группу крови, резус фактор, аллергены. Таким браслетом окольцовывают только беременных.
Значит, Дженсен уже в деле человеческого воспроизводства.
Что, впрочем, не мешает Джареду вытащить его из квартиры, запинаясь сначала о парня с разбитым носом, потом о порог, потом о баллоны с газом.
**
Джаред похищает Дженсена, идиот, увозит, туда, где нет медицинской помощи и телевизора, нет датчиков и ректальных термометров по утрам, куда не звонит его долбаный куратор Саймон и никто не говорит Дженсену, что ему делать. Только Джаред, но Джареда всегда можно послать на хуй, этот пацан и так постоянно злится, поводом больше, поводом меньше, какая разница.
Дженсен пробует. Сделать себе обед (господи, как давно это было, чёрт, блять, ну и гадость, фак, горячо), взять напильник (ещё давнее, а вот теперь шрам останется, твою мать) и много других классных вещей, за который он ответственен сам. Сам. Потому что он так хочет.
— Они вернут меня, — Дженсен знает, знает, что вернут. Этот дом, этот парень, неловкий, нескладный, назначенный богом выпускать бабочек, сраный идиот. Выпустил бабочку, бабочка инвалид, бабочка теперь знает, какая она убогая, потому что живет в банке и завтра её нашпилят на иглу. Нервный срыв.
Их находят, конечно. Джареда ждет тюрьма, Дженсена — инкубаторий. Дженсен ласков с Саймоном, ласков, как ласковы к земле подушечки на лапах охотящегося льва. И Саймон покупается, организует ему свидание с Джеем, будто тот отец плода: не в обычном зале для свиданий, поделенном напополам стеклом, а в комнате для допроса, где между ними только стол. И охранник, здоровенный тупой мудак с таким брюхом, словно у него самого там взвод эмбрионов. Но охраннику плевать на Дженсена: в его мире тот хуже бабы. Он следит только за Джаредом.
Джаред неподвижен. Джаред сломан невыполнимой мечтой.
А Дженсен пьян своей грязной кровью, отравляющей его послушный-послушный разум. Он думает, наверное, задницей, и был бы повод, но они ведь даже не трахались.
— Я прощаю тебя, — говорит Дженсен и обнимает ладонями запястья, закованные в наручники. — Я прощаю тебя и всю твою придурь. Будь счастлив.
Джаред смотрит на него и не вырывает рук, потому что смертельно устал: провоцировать на действие толпу — легко, чистая манипуляция. Тянуть из болота одного, за душу, за пятки, изо всех сил, спасти одного — слишком близко, слишком больно, бесполезно. Пустое барахтание. Среди беспокойных движений дженсеновых пальцев он улавливает, как что-то царапает кожу. Улавливает обрывок фразы, на грани слышимости, замаскированной вздохом, и пока Дженсен отпускает, уходит, выходит прочь, мозг собирает, как паззл, слова.
«Покажи мне, парень».
За браслет наручника втиснута раскладная отмычка. Он учится пользоваться ей несколько дней. Остается выбрать нужные двери.
На всё у Джареда уходит неделя — потому что снаружи Дженсен потратил на всё месяцы.
Форд, дорога, Джаред, Дженсен за рулем и по двести грамм токсикоза каждое утро.
У Дженсена напрочь отсутствует инстинкт материнства: Джаред постоянно отбирает у него пиво и торгуется из-за сигарет.
— Иди на хуй, парень.
— Я неделю буду ходить за завтраками.
— И обедами.
У Джареда на языке вертится мгновенный злой ответ, но цель — отобрать сигареты, цель достигнута, ответ — к чёрту.
**
Эта дорога полна молчания. Наверное, это самая скучная дорога за всю их жизнь.
Никаких жестких металлических стульев, к которым прилипаешь задницей, на которых невозможно сидеть прямо, лишь неловко укладывать кисти рук на коленях, пытаясь как-то прикрыть пах. Джаред не спрашивает:
«Ваше имя?» — «Дженсен Росс Эклз».
Лента пресного пейзажа за окном. Как долгий сон.
«Ваша группа крови?» «Аллергии?» «Перенесенные заболевания?» «Выкидыши?»
Джареду совсем ничего не надо говорить.
— Бурито или хот-дог? — вот и все, что спрашивает Джаред; у него скрипучий, на согласных срывающийся в хрип, голос. Он очень долго молчал.
— Ананас.
Джаред смотрит на него, как на душевнобольного.
— Ананас, — это даже не вопрос.
— Да, — спокойно отвечает Дженсен, потому что он хочет свой долбаный ананас, а не играть в «орава какаду выучила одно слово».
**
— Как ты будешь рожать? — спрашивает Джаред: Дженсен просто потрясающе игнорирует растущий живот. Словно это большая обогревающая мозоль, которая просто отвалится с окончанием зимы.
— Я застрелюсь, — флегматично отвечает Дженсен. И Джаред ему верит.
**
Самый пиздец начинается в Таллахасси, когда ребенко-адская конструкция внутри Дженсена начинает давить на все органы, расположенные там легально, с волеизъявления господня. Законопослушные граждане штата «Дженсен» начинают болеть и ныть, как бы он ни лег. Это время запоминается Джареду как русские горки, выкованные в глотке самого дьявола.
Спустя месяц Джаред покупает колу в придорожном магазинчике, и Дженсен — округлый, нелепый и не очень-то дружелюбный (у него были кое-какие проблемы с непроизвольным мочеиспусканием, и он психует до сих пор из-за этого) — заходит туда следом, чтобы взять (или, может, своровать) пачку мармелада. Но из-за прилавка торчит парень, тот самый парень, и Дженсен, недолго думая, с нейтральным выражением лица достает из-за пояса беретту и простреливает отцу своего эмбриона колени — сначала левое, потом правое.
Джаред слышит болезненные вопли и никогда ещё Дженсен не пугал его больше, чем сейчас.
— Я бы с удовольствием впендюрил это тебе в брюхо, — перегнувшись через прилавок, Дженсен цедит слова сквозь зубы, — говнюк.
Серая футболка задралась и виден круглый, как часть идеальной сферы, обтянутой идеальной кожей, живот. Дженсен нервно одергивает полы куртки, хоть та всё равно не сходится, и прячет обратно пистолет. Когда он идет от двери магазина до автомобиля — позволяя себе перекатываться лишь чуть-чуть — Джаред хочет его просто невыносимо.
**
Когда плод пинается особо сильно, Дженсен закрывает глаза и с его лба ползет пот. Грудь перестает ходить ходуном лишь тогда, когда Дженсен судорожно сжимает рукоятку заряженного пистолета.
Он никогда не позволяет себе то, что Джаред видел раньше у женщин.
Дженсен никогда не обвиняет свой плод, он действительно не стремится его убить. Дженсен просто не планирует жить дольше момента начала схваток.
**
Это начинается раньше всех положенных сроков.
Мужчины носят дольше, но Дженсен…
Дженсен потерял беретту, и Джаред в жизни не признается сходящему с ума в агонии Дженсену, где оружие.
Джаред слушает, как с заднего сидения Дженсен сначала ругается на чем свет стоит, потом стонет, будто ему кишки выкручивают, потом — умоляет в бреду.
Джаред слушает, и его ногу уже сводит от того, как сильно он вдавил в пол педаль газа, выжимая из машины последнее.
Когда они добираются до ближайшего городка с лазаретом, когда находится хирург, ошарашенно осматривающий Дженсена, Джаред наконец может расслабиться. Должен. Должен. Иначе из его плеч, шеи и спины можно будет выстругать новое распятие для Христа.
Джаред не может поверить, что сейчас всё закончится, он рвется туда, внутрь помещения, куда спрятали Дженсена. Он нихрена не соображает. И медсестра, которая впускает его — видимо, тоже.
Дженсен спит на столе, в ворохе белых материй, раскуроченный, вскрытый, как взорвавшаяся труба. Он взрезан и подвернут с краев, бордовый, алый, глянцевый, голый кишками.
Из него достают и обрезают. Розовые. Мелкие. Умещаются, кажется, на одной ладони. Непонятные.
Джаред едва успевает выбежать из операционной; его тошнит в коридоре. Не от отвращения. Розовые вынутые почти перекрыли впечатление от Дженсена-прорванной-трубы. Почти.
Их двое. Обе девочки. Дженсен их успешно игнорирует и жалуется на дикую боль из-за шва.
Их надо оставить. Их надо отвезти в инкубаторий. Их надо покормить.
Джаред держит в руках мелких орущих уродцев и даже кошка в его детстве весила больше. Они очень мягкие, везде, их шеи и черепа. Одно у них стальное, точно: глотки.
Джаред не знает, как их теперь положить обратно в кроватку, и Дженсен забирает одну.
— Ничего не чувствую, прикинь, — усмехается он. — Просто какая-то странная мелкая хрень.
**
На третью ночь. Ни Джаред, ни Дженсен даже не просыпаются. Не чувствуют.
Утром врач со скучным сочувствием в голосе говорит, что так бывает: младенцы просто перестают дышать. В этом нет вашей вины. Синдром внезапной младенческой смерти.
**
Дженсен закапывает их тела сам. Джаред не может.
**
В мотелях они берут комнаты с двумя кроватями.
Иногда Джаред молча проводит пальцем по стеганому шраму, стянувшему две половины дженсенового живота.
— Иногда, — произносит однажды Дженсен, глядя в окно, и под пальцем Джареда его пресс двигается, — беру в руку упаковку пива или дрель. И точно знаю, что она весила столько же.
Розовая кожа на самой кромке разреза его глаз болезненно воспалена. Они ни разу не говорили об этом.
— Представляешь, — Дженсен хмурится и сбивается на вдохе, — как сраное пиво за шесть баксов.
Джаред накрывает ладонью его живот; мышцы под его ладонью рвано дергаются.
**
В мотелях Дженсен берет комнаты с одной кроватью — неважно, одноместной или двухместной. Джаред всё равно всегда спит так, словно впаялся в его спину.
@темы: J2, РПС, бумажкомарательство, фил, если тебя будут тестировать Роршахом — ВРИ!, слеш, R
-
-
30.05.2011 в 01:15обоже, теперь звездочку на клаве скоблить?
я очень рада, что понравилось ))
-
-
30.05.2011 в 01:29угу, с округлыми лучиками. И лучше на системнике, там места больше.
-
-
30.05.2011 в 01:59трофейным звездам лучики не по уставузвезды с лучиками приспособлены жить-бытовать-находиться только на 2х суровых мужчинах
закон фостерс)-
-
30.05.2011 в 11:09-
-
30.05.2011 в 17:45-
-
08.01.2012 в 17:31в основном хорошие авторы пишут в одном из двух стилей (мое скромное распределение)): краткость и полнота. действие и ощущение. экспрессия - вперед, и глубина, внутрь.
у вас все сразу на высоком уровне. не только здесь. это очень здорово. для меня лично вы первый автор, которого я буду перечитывать.
не буду повторять насчет тематики, потому что, кажется, у вас не страшно было бы читать ни мпрег, ни некрофилию и тд
спасибо за этот фик, и извините за сумбурность мыслей))
-
-
09.01.2012 в 18:59О_О
спасибо, смутилась, довольная как кот в сметанах!
хотя я думаю, что можно лучше, - собственно, в этом-то моя проблема: навязчивая мысль, что можно и лучше. Злокачественный перфекционизм
я очень рада, что нравится, и - спасибо ещё раз - за шикарные отзывы
-
-
09.01.2012 в 19:46-
-
04.04.2012 в 14:44-
-
12.04.2012 в 01:23